Сегодня 5 мая и за окном идёт снег. Я не выдержал, и по такому случаю тоже пошёл. Я на улице также редок, как майский снег, поэтому нам нужно гулять вместе, подумал я. Существенно похолодало,  и снежинки и редкие градинки, упав на асфальт, тают не сразу. 

Конечно же, одеться нормально по погоде мне не приходит в голову (или просто лень), и я выхожу в одной флисовой куртке одетой на футболку. От холода спасают арафатка, перчатки, и ноги.

Странные люди.

Выношу мусор, у помоек кто-то роется. Не бомж,  не дворник. Прилично одетая (но таки) среднеазиатская тян. Не люблю, когда в мусоре кто-то копается, это как в корзину рабочего стола подсматривать стёртые файлы.

Иду на почту,  уже почти  не холодно, согрелся ходьбой. Падающий снег как пепел над Сайлент Хиллом, если бы сейчас ещё включили сирену ГО, я начал бы пробираться обратно к дому за ружьём, опасливо высматривая собак и перепончатокрылых летунов. Потому что на почте обязательно будут темные дети с ножами.

Но по пути на почту я встречаю колоритно одетого в традиционный костюм деда аксакала. Тюбетейка, борода как у Хоттабыча, халат, кушак. Лет 80 не меньше. С ним ещё сын судя по всему и жена, и сын поравнявшись со мной говорит: салям алейкум. Чего ему надо, вроде не стоит и не здоровается со всеми прохожими, думаю я, делаю лёгкий полупоклон не снимая шляпы и иду дальше. Да, я тормоз, я знаю. трижды мне несётся со спины окрик "Уважаемый!", но я не оглядываюсь, и сваливаю в дверь почты.

Странный я.

Вот, до сих пор неловко как-то. Всё-таки не бомжи какие, дедушка с ними такой аксакалистый, как в старых советских фильмах, но меня как накрыло, такой вот я нелюдимый. Когда непонятно кто здоровается, то ему видимо надо что-то, а я очень не люблю, когда незнакомые люди начинают что-то от меня хотеть. Вдруг у меня этого нет или самому нужно.

В общем рабочая версия - я так глубоко задумался о посылке, что ничего слышал. Пусть сын аксакалистого деда на меня не держит обиды. Мы тут в Питере немного странные.