К-19 — атомная подводная лодка проекта 658 с баллистическими ядерными ракетами, первый советский атомный ракетоносец. За многочисленные аварии лодка имела на флоте прозвище «Хиросима». Статья на Википедии
По трагическим событиям был снят фильм К-19: Оставляющая вдов / K-19: The Widowmaker фильм .torrent саундтреки .torrent
Мне фильм очень понравился. Но есть и другое мнение, которое я тоже уважаю, и привожу ниже. Для читающих по диагонали жирным шрифтом выделены ключевые моменты. С отступами слева идут мои комментарии и пояснения.
Подвиг нельзя опошлять К чему стремились создатели фильма о «К-19»? Капитан 1 ранга Сергей АПРЕЛЕВ.
Красная звезда, 2 Ноября 2002 года
В
обстановке традиционной рекламной шумихи и помпезных презентаций
проходит внедрение на российский кинорынок очередного голливудского
триллера «К-19». Оставляющая вдов». Именно триллера, призванного
леденить душу, а не героической драмы, как этого заслуживает сама
история, касающаяся трагической судьбы первого советского подводного
атомного ракетоносца «К-19», известного среди флотского люда под именем
«Хиросима». Этому способствовала целая вереница несчастий,
преследовавших корабль значительную часть его активной службы в
Военно-Морском Флоте СССР. Причем начались они задолго до того, как на
церемонии спуска на воду неразбившаяся с первого раза бутылка
шампанского предопределила невеселую участь подлодки. Во время постройки
еще на стапеле несколько девушек-маляров задохнулись в цистернах.
Пожалуй, такого числа напастей не было на счету ни у одного корабля ВМФ.
Здесь и столкновение в подводном положении с американской подлодкой
«Гэтоу» в ноябре 1969 года, и объемный пожар в феврале 1972 года,
унесший жизнь 28 человек. Но зловещее прозвище «Хиросима», которое
американцы в фильме опустили по вполне понятным причинам, она получила
гораздо раньше, после своего первого боевого похода летом 1961-го. Тогда
на переходе в район боевого патрулирования в Норвежском море
разразилась первая, но, увы, не последняя ядерная авария на нашем флоте.
Произошел разрыв первого контура одного из реакторов, что, по мнению,
бытовавшему тогда, неминуемо вело к ядерной катастрофе, грозило не
только гибелью подводной лодки, но и третьей мировой войной.
Героическими усилиями экипажа буквально из подручных материалов была
изготовлена система искусственного охлаждения реактора, ставшая
впоследствии штатной. Стихия атома была укрощена, но какой ценой? Восемь
человек, участвовавщих в работах в аварийном реакторном отсеке, умерли
практически сразу, а 22 моряка - спустя некоторое время. Ни о каком
«бунте на корабле», как это придумано в сценарии, не могло быть и речи.
Подводники исполнили свой долг до конца и без малейшего принуждения.
Слава Богу, многие из них живы и по сей день, так что фраза из интервью
Харрисона Форда, сыгравшего роль главного героя – командира лодки
Алексея Вострикова *, мол, «все равно никто не знает, как протекали
события», не имеет под собой ни малейшего основания. И, несмотря на
очевидный талант большинства актеров, исключительные технические
возможности, вполне доступные при более чем 100-миллионном бюджете
фильма, очередной «киношедевр» Голливуда остается, по-моему, чистой воды
спекуляцией на «горячей» тематике российского подводного флота. Да и
создан он практически по следам гибели «Курска». Так что с мотивацией
создателей никаких загадок нет. Могу судить об этом еще и потому, что
почти пять месяцев провел на съемочной площадке в качестве консультанта и
прекрасно представляю как сущность происходящего, так и подноготную
проекта. Разумеется, все создатели фильма – профессионалы высокого
полета и даже прекрасные люди, но в пределах того, что не касается чужой
истории. В бережном отношении к этой самой истории их нельзя даже
заподозрить. Фильм, торжественно провозглашенный прорывом в закоснелом
изображении русских периода «холодной войны», остается набором клише,
составленных Голливудом именно в тот период.
Это и традиционный конфликт между командиром и старшим помощником,
перерастающий в открытую конфронтацию, без которого практически не
обходится ни одна американская картина (Hellcats of the Navy, Crimson
Tide, Hunt for the «Red October», «Danger Beneath the Sea» и пр. до
бесконечности). Это карикатурное выпячивание «роли партии», когда
замполит, он же представитель госбезопасности (очевидно, для экономии
средств), заявляет, что уполномочен снимать или оставлять командира на
его посту. Подводники советского периода прекрасно знают, что авторитет
командира на лодке был непререкаем. Поэтому замполит и примкнувший к его
«заговору» минер с пистолетами у носа командира превращают драму в
настоящий фарс, который поначалу лишь угадывается.
Эта ветка развития сюжета действительно не делает чести режиссёру!
Вообще, насколько я могу судить, в голове у режиссера Кэтрин Бигелоу,
слывущей специалистом по фильмам активного действия, был изрядный
сумбур, рожденный стремлением привнести в свое детище все лучшее из
прежней киномаринистики – от «Мятежа на «Баунти» до нашумевшей в свое
время «Das Boot». Все началось со сценария, первоначальную версию
которого впервые довелось прочитать уже в Канаде, где снимался фильм.
Стало просто не по себе, и первое, что я представил, - оскорбленные
чувства ветеранов - участников трагедии. Благо, и они не сидели на
месте. Их открытое письмо, судя по разговорам, оказало определенное
воздействие на продюсеров. Примерно через месяц каждодневной борьбы
последние согласились заменить настоящие имена участников событий.
Боюсь, что главным аргументом в данном случае стали не слова о
неэтичности использования подлинных имен, в том числе павших героев, а
перспектива возможных судебных разбирательств. Однако главное требование
- изменить наименование подлодки на любое другое – осталось
невыполненным под предлогом уже понесенных крупных затрат на
предварительную рекламу. Еженедельное вручение режиссеру дюжины листов с
критикой очередной версии сценария (а переписывался он тринадцать раз!)
не приводило к принципиальным изменениям, а порой и ухудшало ситуацию,
вызывая обратный эффект.
- Капитан, чем вы тут занимаетесь? - как-то спросил меня главный продюсер Эд Фелдман. - Борюсь за историческую правду, как ее понимаю, с такими, как вы, - был ответ. - Похвально, особенно если учесть, что вы тут один. Но я не для того
вложил в этот проект столько денег, - заявил он, похлопав себя по
карману, - чтобы ловить ваши советы на лету. - Ну и отправьте меня домой, давно об этом прошу, особенно, если вам мои советы не нужны. - Нужны, но только в определенных пределах...
Лишний раз пришлось убедиться, что обещания стремиться к достоверности
на встречах с экипажем «К-19» в Москве и Петербурге, были всего лишь
декларациями. Ни от каких канонов времен противостояния сверхдержав
никто и не собирался отходить. Экранный «русский», эксплуатирующий
смертельное оружие, должен выглядеть недалеким, если не сказать
туповатым, и агрессивным, а значит, по-прежнему опасным. В голове
американского обывателя ничего не должно меняться. И с какой это стати
воспевать русский героизм. Истинным героем может быть только американец,
сокрушающий на экране, скажем, агентов российских спецслужб.
Расхождение взглядов на происходящее возникало на съемочной площадке
«К-19» постоянно. Как-то меня попросили изобразить учение по борьбе с
пожаром в ракетном отсеке. Объяснив суть и распределив обязанности,
буквально через час тренировок добиваюсь от актеров вполне сносных
результатов. Каждый «моряк» - на своем месте и делает то, что подсказано
логикой происходящего. Правильные доклады, слаженные действия.
Представляю готовый «продукт» режиссеру. Та неожиданно приходит в
ярость. - Мне не нужны слаженность и организованность. Мне нужны неуверенные действия и путаница. Переделать! - Помилуйте, - пытаюсь воззвать к рассудку. – Уж если далеких от флота
людей натренировали за час до такой степени, неужели вы считаете, что
настоящие русские матросы этого сделать не в состоянии? - Мне нужен беспорядок! Ясно? Чтобы люди мешали друг другу, путались в
шлангах, сталкивались лбами... Ваше командование тогда спешило. Доклады
Хрущеву, показуха, и вообще... вы ничего не понимаете в драматическом
искусстве. Что-то мы намеренно утрируем... - Но не до абсурда же!
Это дейстительно бросалось в глаза. Как бедные матросы буквально лбами стукались. Кажется режиссёр переборщил с драматическим исскуством, тут я на стороне консультанта.
Тем временем
абсурд торжествовал. Явно под впечатлением «Das Boot» в береговую копию
лодки напихали массу открытых ящиков с овощами, коробок, мешков. На
камбузе, как на голландских натюрмортах, были развешаны гроздья колбас,
повсюду стояли ящики с вином и даже с водкой, которую, слава Богу,
вскоре убрали.
Антуражжжж! Что поделаешь) Но что убрали водку, а возможно и ушанки - режиссёру зачёт!
Обратите внимание, что
большую часть фильма за командиром неотступно следует минер Демичев
(Стив Николсон), причем с пистолетом на боку, что категорически
запрещено, особенно в ракетном отсеке. Но этого требуют законы жанра:
необходимо убедить зрителя в том, что он «влиятельная фигура» и может
находиться там, где ему заблагорассудится. Впоследствии, участвуя в
пресловутом мятеже, Демичев не раз по-ковбойски будет обнажать свою
«пушку». Его беспризорные подчиненные тем временем носятся по отсекам,
оказывая «широкомасштабную» помощь соседям. Ну, там пожар потушить,
пробоину заделать... Лишь изредка эти славные ребята возвращаются в свой
родной отсек, к торпедам. Кургузые торпеды, пропорциями смахивающие на
поросят, приятно зеленеют (пока их не трогают) на фоне чудовищного
размера морковки, неаккуратно распиханной по ящикам...
Апофеоз бреда. В реакторном отсеке, где вахта обычно не несется, с
задумчивым видом слоняются 5 человек – почти все спецтрюмные. Режиссер
объяснила это плановыми работами. Видимо, фибрами души чувствуя
приближающуюся аварию, они хотят держать руку на пульсе. И вот матрос
Анатолий уже бодро рапортует об утечке в первом контуре.
...Историческая сцена в кают-компании офицеров. Обсуждаются
предложения, как соединить цистерну пресной воды с реактором для его
принудительного охлаждения. - В глубь реактора можно попасть через воздухопровод, - говорит старпом. - Но чем качать и где взять трубы? - Вытащим из торпед, - рапортует стармех. - Отличные трубки! - Да, а варить максимум полчаса... – бодрым голосом дополняет Полянский - командир дивизиона движения.
Почему-то предложения исходят от механиков, которые могут только
догадываться о том, что находится в торпедах. Тем временем минер, чьи
торпеды вот-вот начнут курочить, предлагает просто-напросто затопить
лодку, а самим спастись на плотах!.. Дискуссия о трубках продолжается.
Как будто из духа противоречия Харрисон настаивает, чтобы трубки для
охлаждения реактора извлекли именно из торпед, а не из арматуры
торпедных аппаратов, как все было в реальности. Более того, режиссер
хочет, чтобы их тянули не из выгородки реактора, а аж из кормы отсека.
Это якобы диктуют требования пресловутого драматизма. Сколько же торпед
вам придется разобрать, господа хорошие? Одному Богу известно, хотя
актеру, конечно, виднее. Похоже, он так вжился в роль, что возомнил себя
экспертом подводного дела.
Недотепы,
разбирая торпеды, сливают керосин в ведро, забывая в суете его убрать.
Тем легче будет организовать пожар, спланированный именно в торпедном
отсеке.
Вскоре привезли ту самую
спецторпеду, нашинкованную трубами разного диаметра на любой вкус.
Несколько манипуляций, и Боевое Зарядное Отделение (боеголовка) валяется
на палубе. Осталось наугад отсоединить случайную трубку. Дело спорится,
ведь им занимается механик, а не минер, который продолжает шататься по
отсекам, лелея коварные мысли о мятеже. К удивлению механика, вдруг
откуда-то брызжет гидравлика.
Пожар в
отсеке - одна из ключевых сцен фильма, которую, невзирая ни на какие
усилия, пока не удается сделать хотя бы логичной. Увы. Пожар от
возгорания пластин регенерации отвергнут ввиду потенциальной
невозможности объяснить это американскому зрителю.
Чаще всего от режиссера приходилось слышать: «Мы делаем не
документальное кино. Наш фильм адресован главным образом «тупой
подростковой аудитории», приносящей тем не менее 80 процентов кассового
сбора». Ну и поместили бы над титрами: «Тупому американскому зрителю
посвящается». - По-моему, вы ненавидите этот фильм? - спросила меня как-то в сердцах режиссер. - Да нет, терпения пока хватает. А иногда даже получаю удовольствие... от процесса, – ответил я, ничуть не слукавив.
В штурманской рубке, к примеру, разложены пестрые карты с обозначенными «ракетно-ядерными» ударами по территории США. Роль навигатора досталась голливудскому актеру Дмитрию Праченко, который
был хорош, пока ему не понадобилось провести условную линию,
соединяющую район огневой позиции «К-19» с Вашингтоном. Тут его лицо
покрылось испариной, а руки начали дрожать. «Дмитрий, ты же актер, -
пытался успокоить его я, показывая, что требуется. - Всего лишь одно
изящное штурманское движение». Наутро на вопрос: «Где «штурман?», прозвучал суровый ответ: - В сумасшедшем доме, и, похоже, не без вашей помощи. Ночью увезли.
Канадский актер, заменивший бедного Дмитрия, обладал железными нервами,
но совершенно негнущимися пальцами. Изящества не получалось. Мне было
предложено изобразить движение самому. Согласился при условии, что будут
видны только руки. Эпизод из фильма не вырезали…
Сергей Апрелев главный консультант на съемках фильма "К-19. Оставляющая вдов.”
Капитан 1-го ранга.
– Вообще-то
подобный фильм должен (более того – обязан!) был появиться на российской
студии. Фильм "72 метра” не в счет, это другой жанр… Другое дело, что в
стране и других проблем тьма, а денег на их решение как не было, так и
нет. Американский же кинематограф преследовал явно коммерческие цели… В
Америке с деньгами традиционно лучше, и за дело взялась энергичная и
волевая, как и подобает кинорежиссеру, американка Кэтрин Бигелоу,
слывущая специалистом по фильмам категории "экшн”, то есть активного
действия.
– Как-то
по телевизору видел интервью с Бигелоу. Она вообще-то весьма искренне
говорила, что сделала хороший "пи-ар” советскому флоту…
–
Оставим на ее совести высказывания о выстраданном желании воспеть
подвиг советских подводников с "К-19”… Во всяком случае, убедить
руководителей компании "Интермедиа филмз” в том, что затея стоит свеч,
ей удалось. Бюджет будущего фильма составил приличную даже для Голливуда
сумму – 110 млн. долларов. Независимо от результатов проекта Бигелоу
попадала в книгу рекордов Гиннесса как режиссер самого дорогого фильма
когда-либо созданного женщиной. Появился шанс в чем-то превзойти даже
бывшего супруга – Джеймса Камерона с его "Титаником”, и процесс
созидания пошел… Как признается мадам Бигелоу на страницах книги Питера
Хухтхаузена "К-19. Оставляющая вдов”, увидевшей свет в 2002 году чуть
раньше фильма, ее желанием было максимально приблизить повествование к
реальности. Предстояло постичь тайны менталитета советских подводников.
ВМС США от сотрудничества наотрез отказалось. Тем логичнее стало
обращение взора в сторону России.
– С чего все начиналось?
–
Осенью 2000 года "голливудский десант” высадился сначала в Москве, а
затем часть съемочной группы смогла побывать даже на самой "К-19”,
смиренно ожидавшей своей очереди на утилизации на СРЗ-10 в Полярном.
Советские военные, по свидетельству все той же Бигелоу, оказались
гораздо приветливей своих американских коллег и охотно шли на контакт,
рассказывая и показывая гораздо больше, чем от них ожидалось. Причем без
видимого ущерба для бюджета фильма. Вероятно, сказывался свойственный
нам идеализм и прекраснодушие. Ведь американцы собирались воспевать
подвиги советских моряков. По крайней мере, они постоянно об этом
заявляли. Следующим этапом стали встречи с ветеранами событий 1961 года
на АПЛ "К-19” в Москве и Санкт-Петербурге. Режиссер фильма вместе с
исполнителями главных ролей – звездами Голливуда первой величины
Харрисоном Фордом и Лиэмом Нисоном попытались заверить присутствовавших в
благородстве своих помыслов и желании поскорее поведать миру о
героических русских подводниках. Доверчивые столичные ветераны,
растрогавшись знаками внимания, которыми их так упорно обделяли на
Родине, преподнесли Форду пособиe по плотницкому делу, прознав про его
бывшую профессию, и даже стали обращаться к нему "товарищ командир”.
Питерская "фракция” ветеранов "К-19” отнеслась к голливудской затее с
одобрением, однако резонно попросила ознакомить со сценарием фильма.
– А что, сценарий тогда уже был готов?
–
Х-м… Американцы, раздавая белозубые улыбки, посетовали на его
отсутствие, но пообещали выслать с первой же оказией. Пообщавшись в ходе
этих встреч, как с режиссером, так и с актерами я, честно признаюсь,
так же поддался их профессиональному обаянию и поверил в добрые
намерения.
– От кого прозвучало предложение консультировать фильм?
–
Под новый 2001 год мне позвонил исполнительный продюсер фильма Стивен
Джаффи. Я искренне обрадовался. Хотя предложение поработать
консультантом поначалу несколько ошарашило, и поэтому я попросил пару
дней на раздумье. С одной стороны, я был абсолютно свободен, получив
неделей раньше документ, свидетельствующий, что моя 32-летняя
беспорочная служба в рядах ВМФ завершилась. Омрачало сей факт лишь одно
обстоятельство, я был уволен в запас, так и не получив квартиры.
Невзирая ни на что, я был готов сражаться за доброе имя наших моряков и
днем, и ночью. С другой стороны, консультировать фильм, на который
устремлено столь пристальное внимание, означало взвалить на себя немалую
ответственность. Несколько ветеранов, чьим мнением я искренне дорожу,
сразу одобрили идею, заявив, что лучше уж там будет командир-подводник,
говорящий с киношниками на одном языке (у меня был неплохой опыт работы с
кино и телвидением), чем даже один из участников событий с
переводчиком, который, не владея темой, станет непреодолимым фильтром на
пути к истине. Дав согласие, уже 16 января 2001 года я приземлился в
канадском Торонто, где находилась основная студия специально
образованной компании "К-19. Тhe Widowmaker рroductions ltd”, а утром
следующего дня перелетел в порт Галифакс и немедленно окунулся в
творческую атмосферу сколачивания актерского "экипажа”. "Курс молодого
бойца” на главной базе Канадских королевских ВМС воспринимался молодыми
актерами достаточно серьезно, что было расценено мной как искреннее
желание творить правдивые образы соотечественников. Занятия, в том числе
на борту старых английских дизельных субмарин типа "Оберон”, одной из
которых предстояло изображать советскую подлодку "С-270”, проводили
"подводные волки” из числа отставных канадских унтеров. Среди них
особенно выделялся "Бастер” Браун, сопровождавший свои лекции солеными
шутками, байками и даже виртуозно исполняемыми подводными песенками. Он
категорически запретил актерам называть подводную лодку сокращенным
термином "SUB” (то есть. По нашему, ПЛ), так как помимо общепринятого
значения, так именовались местные "гамбургеры”, реклама которых маячила
на каждом углу. "Услышу – убью!” – грозно предупредил "Бастер”. После
представления я выступил с коротким спичем, в ходе которого режиссер
воскликнула: "Хочу, чтобы все говорили с таким русским акцентом”. Я не
возражал, но студия уже пригласила специального тренера по диалекту,
который не знал русского, но успешно имитировал "местечковый” акцент
обитателей Брайтон Бич, который в Америке считается эталонным русским.
Получилось примерно так же, как у нас при имитации кавказской речи в
анекдотах. Кстати, идея коверкать язык для пущей "достоверности”
подверглась резкой критике в англоязычной прессе. И в особенности то,
как это удавалось Харрисону Форду.
– В чем заключались обязанности консультанта фильма?
–
Вечером на "товарищеской посиделке” с главными творцами фильма мне были
очерчены рамки деятельности, включавшие: опеку актеров с целью
воссоздания истинно подводной атмосферы, отработку элементарных навыков,
участие в корректуре сценария. работу с дизайнерами, костюмерами, и
вообще любым человеком из съемочной группы, кто будет нуждаться в моей
помощи. Для начала потребовал сценарий и в тот же вечер его получил.
Заснуть в эту ночь было не суждено. Он сразил меня настолько, что я был
вынужден прочитать все 133 страницы, надеясь узреть хоть что-то,
способное вернуть душевноe равновесие. Но главное, стало ясно, что
предстоит борьба, исход которой представлялся довольно туманно. Утром
следующею дня, стараясь сохранять спокойствие, я высказал руководству
все, что думаю о сценарии. "Да ладно вам так переживать, мы же не делаем
документальное кино, – заявила Кэтрин, – изложите свою критику
письменно”. С этого дня критика очередного варианта сценария, а их, в
конце концов, насчитывалось около тринадцати, сталa моим основным
занятием.
– Что, много было технических неточностей?
–
Сейчас, когда на эту тему писано-переписано, нет смысла повторяться, но
уверяю, раздражали не столько технические детали, вроде "турбины,
проверенной в доке”, борьбы с радиацией методом "герметизации” переборки
аварийного отсека ватниками и одеялами и всплытие полными ходами в
паковых льдах, сколько нагнетание сценарием атмосферы хаоса и
бестолковщины. У зрителя волей-неволей должно утвердиться мнение, что
эти русские сами во всем виноваты, хотя порой и среди них попадаются
хорошие парни. Никаких претензий к актерам нет, и не может быть. Они
строго следовали сценарной линии и волe режиссера, которая в искреннем
стремлении создать шедевр киномаринистики слегка злоупотребила штампами.
Главный киноштамп времен "холодной войны” это – "русский” –
агрессивный, малокультурный и невежественный фанатик, вооруженный к тому
же ядерным оружием. Все варианты сценария, а исходный – в особенности,
доказывали это. Злобные офицеры стегают матросов стеком по рукам при
попытке украсть апельсины. Пьяные моряки, забравшись на крышу,
старательно выводят краской "FUCK USA”. Старпом, ответственный, кстати,
за наличие на корабле защитных средств, трясет за шиворот ни в чем не
повинного механика, пытаясь выяснить, почему вместо антирадиационных
костюмов загружены химкомплекты, которые в состоянии защитить разве что
от дождя. Доктор, назначенный вместо задавленного шальным грузовиком
коллеги, кричит в лицо командиру в разгар аварии: "Да не проходили мы
ничего про радиацию, а на борту лишь йод с аспирином да геморроидальные
свечи”. Да и сам командир хорош. Когда ему докладывают о разрыве
реакторного контура, он первым делом рычит: "Кто ответствен за утечку?”
Да ты сам в первую очередь, если ты командир.
– М-м-м… Ну, можно подумать, у нас на флоте одни гении…
–
Согласен, что на флоте было и есть немало дубиноголовых офицеров, и
командиров в том числе. Но подобной тотальной некомпетентности я лично
за тридцать лет службы не наблюдал. К категории чисто американских
штампов относится и конфликт командира со старпомом. Если первый –
очевидный самодур, не отмеченный высоким профессионализмом, то второй
считает возможным оставить в сердцах свой боевой пост, да к тому же весь
фильм продолжает носить на груди бирку "Командир”, опровергая тем самым
личное желание продолжать службу, для пользы дела, в качестве старпома
после снятия с должности. Когда я насчитал режиссеру минимум семь
американских фильмов с подобным методом нагнетания страстей, мне было
замечено, что тем более незачем ломать традиции, на которых, как я сам
утверждал, зиждется флотская служба. Фраза замполита о праве, данном ему
партией смещать собственного командира, в другой ситуации могла бы
вызвать смех, но здесь она является ключевой. Стоит вспомнить замполитов
из "Охоты за "Красным Октябрем” и "Враждебных вод”, чтобы понять
незыблемость идеологических установок Голливуда. В ходе съемок на глаза
попался занятный документ – рекомендации бывшего американского командира
лодки со ссылкой на его советского коллегу, переехавшего на постоянное
место жительства в Соединенные Штаты. Он советовал, следуя сложившейся
традиции, совместить образы замполита и чекиста, подчеркнув таким
образом, что КГБ — это карающий меч партии, а заодно и сэкономить на
одном актере. Самой нелепой сценой фильма можно смело считать бунт на
корабле с приковыванием командира к трапу наручниками, которых в то
время, как известно, не было даже у милиционеров. Многого не было в
советское время, и, в частности, клеток в залах суда. Интересно, что
многие сцены были навеяны реальными событиями, правда. значительно
утрированными. И бунт не исключение. В дневнике бывшего командира АПЛ
"К-19” (не киношного. Реального) Николая Владимировича Затеева,
приобретенном американцами у его вдовы, имеется упоминание о том, что
замполит и примкнувший к нему офицер штаба действительно предлагали
вариант с высадкой экипажа на норвежский остров Ян-Майен. "Я послал их
куда подальше”, – пишет командир. И все! А где же драматизм
по-американски? Ничего, группа заговорщиков с кольтами у командирского
носа это восполнит. Ну чем не пародия на ГКЧП? Весьма важный, на мой
взгляд, момент. Если вы берете историческое название события, корабля,
время действия, то неужели, изображая трусом главного героя, пусть с
измененным именем и раскаявшимся впоследствии, вы не бросаете тень на
того, кто совершил свой подвиг без тени колебания? А заявление о том,
что фильм не документальный, а игровой, правдой которого является
эмоциональное воздействие – лишь характерная уловка для ухода от
ответственности за искажение исторической правды. "Чего вы еще хотите? –
спросила как-то Кэтрин Бигелоу, – ведь мы уже изменили имена героев!”.
"Замените название фильма!” – пришлось потребовать мне.
— И…?
–
И требование было отклонено ввиду крупных затрат на предварительную
рекламу. Кстати, для американского проката название "К-19” было также
признано одной из причин кассового провала. Там невольно возникала
ассоциация с известной комедией "К-9” про умную овчарку с Джеймсом
Белуши.
– Северодвинск имеет прямое отношение к строительству АПЛ. А где снимался фильм?
–
В Канаде, в Калгари, там построили полномасштабную береговую копию
"К-19”. Ее качественно исполнили всего за 9 дней, истратив 4 миллиона
долларов, не считая перевозки распиленных надвое отсеков на основную
студию в Торонто. Путь был неблизкий – 4000 километров, и для меня по
сей день остается загадкой – существовали ли иные мотивы для этого,
кроме реализации выделенных средств? Тем временем съемки продолжались в
Москве, где в кабинетах бронетанковой академии был обустроен "Главный
штаб ВМФ”. К чести главнокомандующего ВМФ, тот запрет на какие-либо
съемки на объектах своего ведомства после многочисленных протестов
ветеранов, возмущенных сценарием, который им наконец-то удалось
заполучить. Работа в Калгари была блестяще организована и в значительной
мере способствовала восстановлению душевного равновесия, которое было
вскоре нарушено инспекционным визитом режиссера. Всеобщая гордость –
реакторная выгородка была раскритикована в дым. "Это же советская
подлодка, а не космическая станция!” – воскликнула режиссер. После чего
последовало указание огрубить все, от обводов помещения до сварных швов.
А часть нержавейки… закрасить шаровой краской. На съемках в Галифаксе,
изображавшем по фильму Полярный, случилось нечто похожее. "Доску
Почета”, виртуозно выполненную из той же нержавейки, неторопливо
покрывал пятнами "ржавчины” студийный маляр. Свои действия он объяснил
указаниями руководства, считающего, что у русских это вполне возможно.
Надо отметить, что военную верфь Галифакса настолько "советизировали”,
что местные жители стали проявлять беспокойство. Еще бы, поверх бетонной
ограды нагородили дощатый забор, покрыв его зеленой краской и
декорировав колючей проволокой. Повсюду висели лозунги "Слава КПСС!” и
"Вперед к победе коммунизма!”. Шеф-дизайнер Калли Джулиуссон постарался
на славу, строго следуя пособию по оформлению наглядной агитации.
Случались и перегибы. Огромный плакат на заводоуправлении, призывавший к
завершению пятилетки в три года соседствовал с призывом "Без дела не
слоняться!”. На трансформаторных будках пестрело – "Без пропуска не
входить!”, а на туалетах – "Внимание! Взрывчатые вещества!” Таинственная
надпись "Пескоструйка” украшала пожарные ящики с песком. Все это в
совокупности с избытком кумача, бюстом Ленина из папье-маше, несколькими
допотопными зенитными "эрликонами”, странными тетками в нарядах беженок
Первой мировой и статистами, смахивающими на французских партизан
Второй мировой, должно было, по замыслу авторов, воссоздать истинно
советскую атмосферу. На деле все больше напоминало балаган в масленицу,
чем впоследствии и воспользовались местные власти. По завершении съемок
жители города получили возможность за какие-то 50 долларов от души
насладиться всем этим великолепием. В центре композиции находилась
многократно проданная, бывшая советская дизельная подводная лодка "Б-77”
(проекта 651), которая в фильме, после некоторых косметических
преобразований, изображала "К-19”. Затем она отправилась в свой
последний поход, чтобы занять место в качестве экспоната Морского музея
американского города Провиденс по соседству с авианосцем "Саратога”, за
которым когда-то охотилась. Все десять отсеков макета были собраны в
огромном ангаре, лишь центральный пост был временно вычленен и помещен
на специальную платформу с гидроприводом, наклонявшуюся одновременно в
нескольких плоскостях. Это требовалось для воплощения довольно странного
представления создателей фильма о динамике погружения-всплытия.
Харрисон, с которым поначалу сложились неплохие отношения (на этом
снимке они рядом, Харрисон и Апрелев – А.М.), попросил для устранения
возможных нелепиц сообщать о сомнительных сценах, чтобы его личный
сценарист Билл Бройлс мог оперативно вмешиваться и производить
корректуру. Буквально на следующий день меня пригласили к продюсеру и
дали понять, что не потерпят никаких сепаратных сговоров. Я лишь
заметил, что готов давать советы кому угодно, лишь бы к ним
прислушивались. Но этого-то как раз и не происходило. Порой начинало
казаться, что решения принимаются от противного. Тем не менее, что-то
все же удалось отстоять. Слава богу, за консультантом, в случае его
несогласия с общей концепцией произведения, всегда остается право
потребовать убрать свое имя из титров. Что я и сделал, пообещав, в свою
очередь, воздержаться от публикаций до выхода фильма на российский
экран. Обещание я сдержал. Можно сказать, что 4 мая 2004 года фильм на
"больший” российский экран уже вышел…
– Короче, фильм – полная лажа?
–
В целом фильм, особенно его русский вариант, сгладивший часть
нелепостей, не так уж и плох, ибо… мог быть и хуже. С другой стороны,
основная масса зрителей, посмотрев его, говорят самим себе: "Бедные наши
мальчики, как же вам не везет. Вечно вы оказываетесь в жутких условиях,
плаваете на гробах, вас не учат, не кормят, вами помыкают тупые
командиры, требующие подвигов во имя амбиций политиканов. А после
героической гибели вас тут же забывают…” Увы, в чем-то они недалеки от
истины. Флот, как и вся страна, пребывает в глубочайшем кризисе. Жалкие
остатки некогда могучей системы, с которой были вынуждены считаться те
же американцы, ржавеют у причалов. Выросло поколение командиров, никогда
в жизни самостоятельно не выходивших в море. Но в этом нет ни капли их
вины. Флот, как и многое другое, стоит в значительной мере на
энтузиастах, которым приходится рассчитывать лишь на собственные силы.
Впрочем, если безмолвствует отечественное кино, то и голливудское
действо способно принести пользу. Фильм о "К-19” заставил в очередной
раз задуматься о том, как же много в нашей стране героев, если о
подвигах некоторых из них мы узнаем лишь из иностранных триллеров. Жена
моего друга, также бывшего командира подводной лодки, прожившая с ним
более двух десятков лет в северных гарнизонах, смахивая слезу после
сеанса, произнесла: "Я и не знала, что ваша служба была так трудна!” Так
что лучше позже, чем никогда…
По материалам газеты "Правда” Беседу вёл Андрей Михайлов 05.05.2004
* * *
Обе статьи взяты мною из обсуждения раздачи на форуме тут.
Рассмешила цитата с форума : Я вот фильм раз пять посмотрел, но прочитав статью, теперь знаю, что меня должно возмущать! Я вот думаю, уж не замполитом ли служил автор?
* * *
Но больше всего мне понравились воспоминания подводников-участников событий.
